Главное в жизни - любовь и не поехать кукухой
октябрь у меня традиционно связан со всякими приключениями духа, читать дальшес тех самых пор, как 17 лет назад я нашла сначала квэнов, а потом Эгладор. Это было, в общем, такое приключение, которое не закончилось по сию пору. А впечатление было - как из глубины, уже задыхаясь, вырваться на воздух и начать дышать.
То есть до Эгладора у меня толком не было близких друзей, с родственниками постоянно была какая-то ахтунговая ситуация, да и меня самой почти что не было - все, что было, было загнано внутри моей же головы в глухое подполье и шифровалось изо всех сил.
В Эгладоре можно было не шифроваться. В Эгладоре можно было кого-то найти.
В том числе себя - но об этом как-то в другой раз, может быть.
И тут выяснилось, что для того, чтобы кого-то найти, надо проводить с ними время.
У меня долго, еще очень долго именно времени, годного для общения, было мало. Я продолжала открываться на Эгладе, но от родителей шифровалась по-прежнему как могла, любое отступление от привычного порядка вещей жестко пресекалось (ну там не позволялось отклонение от маршута работа-дом-работа, каралось это многочасовыми боями быков с руганью, криками и оскорблениями). Использование домашнего телефона практически исключалось - "Кто это тебе звонит, зачем тебе эти знакооомые, толкиееенцы это ужасная секта!". В гости - практически исключалось. Я выкраивала один вечер в неделю - четверг, Эгладор. Зависнуть в гостях на ночь - запрещено, "Шляешься!".
Нет, тут тоже надо пояснить. Представьте, что за каждый вечер, который вы провели как хотели, вам надо заплатить. Несколькими часами пытки и унижения.
Мне приходилось тщательно выбирать, как и когда выбраться наружу; не забудем и о "ложках" (см. теорию ложек)
То есть получалось, что если я зацеплюсь с кем-то душами на Эгладе, то мы можем, приложив усилие, пересечься где-то на улице ненадолго, ну и раз в неделю на Эгладе же.
И шло на это очень, очень мало народу. Трое, если точно. Меня тогда нашли и не оставляли трое. Потом еще трое-четверо. А все остальные - они были совершенно прекрасны, замечательны и притягивали меня к себе не хуже, чем свет притягивает мотыльков. Я до сих пор вижу этот свет.
Но чтобы быть к ним ближе - надо было... ну, собственно, надо было быть к ним ближе. Проводить с ними больше времени. Особенно по вечерам или ночью, потому что один ночной разговор по силе откровенности и взаимопроникновения гораздо богаче эпизодического дневного общения в течение года. Этого я не могла.
Фактически я до сих пор не любую ночь могу провести вне дома, а только если заранее подготовлю это, подкреплю легендой и совершу еще 100500 всяких предохранительных действий. Чтобы иначе вместо проведения времени с другом не подкидываться с вызовом скорой, скачкой по врачам и больницам или чем-то в этом роде. Мать таки старый опытный невротик, и своего добивается не мытьем так катаньем - ну, сейчас в 50% случаев, и мои 50 % мне нелегко даются и дорого стоят.
Потом я стала чуть самостоятельнее и начала бунтовать - но все равно надо было продолжать беречься от "боев быков": у меня очень маленький запас прочности, во-первых, и если на меня долго орали и давили, то я потом долго как-то внутри себя болела; во-вторых, мать у меня старый опытный невротик и в те годы запросто могла доорать сама себя до инфаркта или еще чего; я знала, чего не хочу, но еще не могла сформулировать, чего хочу, и как к этому прийти; мне не хотелось часами слушать, как поливают грязью все, что мне стало дорого.
И так продолжалось: на игры раз в год, в гости на ночь - почти никогда, менестрельник закончится для меня раньше, чем для всех, иначе морская свинка будет безжалостно подавлена; ну то есть это все за исключением экстремальных случаев.
При этом я недостаточно притягательна внешне, чтобы моего общества активно искали многие. И мне оставался только один понятный мне способ. Открываться. Я интроверт, к тому же привыкший годами скрывать себя. Открываться было страшно и трудно. Обычно для достижения дружеской близости в общении должно пройти какое-то время в этом самом общении, должно быть достигнуто доверие... Помогла книга Марии Семеновой "Волкодав" - "хорошему человеку многое можно".
То есть всех, к кому я хотела бы быть ближе, я записывала внутри себя в список тех самых хороших людей, которым можно - и действительно доверялась им. Если им это было хоть насколько-то нужно. Как правило, не очень.
Помню, когда-то давно, кажется у Дирфиона, в ЖЖ обсуждали. может ли дружба быть невзаимной. Получилось, что это - как посмотреть. Если дружба - это дружеские чувства и готовность к действию навстречу другому - то еще как может быть невзаимной. если понимать дружбу как взаимодействие - то по определению нет.
Мой случай первый. Раньше это проявлялось сильнее - было много тех, кому я была друг и кому по отношению ко мне позволялось почти все; не наоборот. Потому что их в моей жизни было много - их голоса, стихи, песни, записи в сети, мысли о них, редкие встречи, разговоры, которые я запасала внутри себя впрок и грелась ими потом годами. А меня в их жизни не было или почти не было.
Теперь я более сформирована, как личность, хотя все еще ощущаю себя инвалидом-виртуозом - я с трудом делаю вещи, обычные и привычные для всех вокруг и ощущаю себя инопланетянином. Подозреваю, что снаружи степень этого труда скорее незаметна. Поэтому я поясню - если бы я не раздвиживала себя постоянно и жила при этом одна (от матери из квартиры я, в сущности. сбегаю), я бы сутками не выходила из квартиры и молчала.
Сейчас у меня есть семья - странная, как я сама. Есть друзья. Иногда я уверена; иногда я надеюсь, что есть - у меня нет распознавалки для некоторых вещей, и я могу не получать очевидных невербальных сигналов; но я надеюсь.
И остался весь тот список хороших людей и эльдар, которым можно все. Теперь уже - почти все. Но некоторых вещей. которые нельзя, они просто не сделают, их природа не такова, мне можно не бояться.
Бояться мне надо только одного по отношению к ним - перепутать и принять эпизодическое хорошее отношение за ответное принятие. Решить, что и они меня считают другом. Это не так, потому что их в моей жизни по-прежнему много. А меня в их жизни по-прежнему исчезающе мало.
Поэтому, когда я расслабляюсь, позволяю себе лишнее и получаю ответную реакцию "нельзя" - мне от этого всякий раз больно, но эта ответная реакция - благо, и я ей рада. Она позволяет мне оставаться в одном мире с теми, кто мне нравится. С теми, кому я друг. С бесконечно красивыми, кого так легко полюбить. Не выпадать в иллюзорный мир, где никто меня не ранит и где все, как я хочу.
А уж если вдруг случается чудо и ответная реакция - "можно"... на самом деле у меня нет привычки это принимать. Ну и этого самого "можно" хочется еще и еще.
прошу прощения за длинный, возможно, печальный текст. На самом деле он о радости.
То есть до Эгладора у меня толком не было близких друзей, с родственниками постоянно была какая-то ахтунговая ситуация, да и меня самой почти что не было - все, что было, было загнано внутри моей же головы в глухое подполье и шифровалось изо всех сил.
В Эгладоре можно было не шифроваться. В Эгладоре можно было кого-то найти.
В том числе себя - но об этом как-то в другой раз, может быть.
И тут выяснилось, что для того, чтобы кого-то найти, надо проводить с ними время.
У меня долго, еще очень долго именно времени, годного для общения, было мало. Я продолжала открываться на Эгладе, но от родителей шифровалась по-прежнему как могла, любое отступление от привычного порядка вещей жестко пресекалось (ну там не позволялось отклонение от маршута работа-дом-работа, каралось это многочасовыми боями быков с руганью, криками и оскорблениями). Использование домашнего телефона практически исключалось - "Кто это тебе звонит, зачем тебе эти знакооомые, толкиееенцы это ужасная секта!". В гости - практически исключалось. Я выкраивала один вечер в неделю - четверг, Эгладор. Зависнуть в гостях на ночь - запрещено, "Шляешься!".
Нет, тут тоже надо пояснить. Представьте, что за каждый вечер, который вы провели как хотели, вам надо заплатить. Несколькими часами пытки и унижения.
Мне приходилось тщательно выбирать, как и когда выбраться наружу; не забудем и о "ложках" (см. теорию ложек)
То есть получалось, что если я зацеплюсь с кем-то душами на Эгладе, то мы можем, приложив усилие, пересечься где-то на улице ненадолго, ну и раз в неделю на Эгладе же.
И шло на это очень, очень мало народу. Трое, если точно. Меня тогда нашли и не оставляли трое. Потом еще трое-четверо. А все остальные - они были совершенно прекрасны, замечательны и притягивали меня к себе не хуже, чем свет притягивает мотыльков. Я до сих пор вижу этот свет.
Но чтобы быть к ним ближе - надо было... ну, собственно, надо было быть к ним ближе. Проводить с ними больше времени. Особенно по вечерам или ночью, потому что один ночной разговор по силе откровенности и взаимопроникновения гораздо богаче эпизодического дневного общения в течение года. Этого я не могла.
Фактически я до сих пор не любую ночь могу провести вне дома, а только если заранее подготовлю это, подкреплю легендой и совершу еще 100500 всяких предохранительных действий. Чтобы иначе вместо проведения времени с другом не подкидываться с вызовом скорой, скачкой по врачам и больницам или чем-то в этом роде. Мать таки старый опытный невротик, и своего добивается не мытьем так катаньем - ну, сейчас в 50% случаев, и мои 50 % мне нелегко даются и дорого стоят.
Потом я стала чуть самостоятельнее и начала бунтовать - но все равно надо было продолжать беречься от "боев быков": у меня очень маленький запас прочности, во-первых, и если на меня долго орали и давили, то я потом долго как-то внутри себя болела; во-вторых, мать у меня старый опытный невротик и в те годы запросто могла доорать сама себя до инфаркта или еще чего; я знала, чего не хочу, но еще не могла сформулировать, чего хочу, и как к этому прийти; мне не хотелось часами слушать, как поливают грязью все, что мне стало дорого.
И так продолжалось: на игры раз в год, в гости на ночь - почти никогда, менестрельник закончится для меня раньше, чем для всех, иначе морская свинка будет безжалостно подавлена; ну то есть это все за исключением экстремальных случаев.
При этом я недостаточно притягательна внешне, чтобы моего общества активно искали многие. И мне оставался только один понятный мне способ. Открываться. Я интроверт, к тому же привыкший годами скрывать себя. Открываться было страшно и трудно. Обычно для достижения дружеской близости в общении должно пройти какое-то время в этом самом общении, должно быть достигнуто доверие... Помогла книга Марии Семеновой "Волкодав" - "хорошему человеку многое можно".
То есть всех, к кому я хотела бы быть ближе, я записывала внутри себя в список тех самых хороших людей, которым можно - и действительно доверялась им. Если им это было хоть насколько-то нужно. Как правило, не очень.
Помню, когда-то давно, кажется у Дирфиона, в ЖЖ обсуждали. может ли дружба быть невзаимной. Получилось, что это - как посмотреть. Если дружба - это дружеские чувства и готовность к действию навстречу другому - то еще как может быть невзаимной. если понимать дружбу как взаимодействие - то по определению нет.
Мой случай первый. Раньше это проявлялось сильнее - было много тех, кому я была друг и кому по отношению ко мне позволялось почти все; не наоборот. Потому что их в моей жизни было много - их голоса, стихи, песни, записи в сети, мысли о них, редкие встречи, разговоры, которые я запасала внутри себя впрок и грелась ими потом годами. А меня в их жизни не было или почти не было.
Теперь я более сформирована, как личность, хотя все еще ощущаю себя инвалидом-виртуозом - я с трудом делаю вещи, обычные и привычные для всех вокруг и ощущаю себя инопланетянином. Подозреваю, что снаружи степень этого труда скорее незаметна. Поэтому я поясню - если бы я не раздвиживала себя постоянно и жила при этом одна (от матери из квартиры я, в сущности. сбегаю), я бы сутками не выходила из квартиры и молчала.
Сейчас у меня есть семья - странная, как я сама. Есть друзья. Иногда я уверена; иногда я надеюсь, что есть - у меня нет распознавалки для некоторых вещей, и я могу не получать очевидных невербальных сигналов; но я надеюсь.
И остался весь тот список хороших людей и эльдар, которым можно все. Теперь уже - почти все. Но некоторых вещей. которые нельзя, они просто не сделают, их природа не такова, мне можно не бояться.
Бояться мне надо только одного по отношению к ним - перепутать и принять эпизодическое хорошее отношение за ответное принятие. Решить, что и они меня считают другом. Это не так, потому что их в моей жизни по-прежнему много. А меня в их жизни по-прежнему исчезающе мало.
Поэтому, когда я расслабляюсь, позволяю себе лишнее и получаю ответную реакцию "нельзя" - мне от этого всякий раз больно, но эта ответная реакция - благо, и я ей рада. Она позволяет мне оставаться в одном мире с теми, кто мне нравится. С теми, кому я друг. С бесконечно красивыми, кого так легко полюбить. Не выпадать в иллюзорный мир, где никто меня не ранит и где все, как я хочу.
А уж если вдруг случается чудо и ответная реакция - "можно"... на самом деле у меня нет привычки это принимать. Ну и этого самого "можно" хочется еще и еще.
прошу прощения за длинный, возможно, печальный текст. На самом деле он о радости.
@темы: я
В моей жизни есть две группы лиц, которые для меня стали своими, и одна из них - наша СБ)
Я тебе в этом желаю удачи. Мне жаль, что я могу для тебя сделать очень мало, потому что местами ситуация, увы, знакома.
Не знаю, что написать. Потому что никуда не пропаду.
Хорошо, что сейчас все не так, как в начале.
Ну и помни, что друзья у тебя все-таки есть, хоть и не всегда добрые и сознательные
Семьи моих друзей чаше всего чудесаты, но твоя ситуация все-таки исключительная. Ты до сих пор никого не убила и не сбежала куда глаза глядят - наверное, просто потому, что живя в такой семье, или сдохнешь, или приспособишься, мне кажется, я бы сдохла, но это все пустые слова, потому что я никогда так не жила.
Все-таки скажу, может быть, с этого будет хоть какая польза - ты один из самых светлых людей, каких я знаю в фэндоме. Тьма, которая окружает тебя, это еще более подчеркивает.
а ощущение "они там все без меня, а я адын савсэм адын" мне знакомо. наверное, просто потому что живу за городом. или кусок социопатии, не знаю. но мнЕ, конечно, всё-всё легче. а вообще, за обвм если надо поговорить - мне почти всегда интересно, имей в виду. мне вообще интересны внутренности.
И все будет хорошо!
А что не будет - сделаем.
Кусочек твоей странной семьи.
До боли знакомо! Просто ДО БОЛИ!